27 января в нашей стране ежегодно отмечается дата, которая была одной из самых значимых в истории Великой Отечественной войны - прорыв блокады Ленинграда, окруженного немецкими войсками. Она длилась 871 день.

Это самая продолжительная и страшная осада города за всю историю человечества. Почти 900 дней боли и страдания, мужества и самоотверженности. Для Гитлера Ленинград был «лакомым куском», ведь здесь находится Балтийский флот и дорога на Мурманск и Архангельск, откуда во время войны приходила помощь от союзников, и в том случае, если бы город сдался, то был бы разрушен и стерт с лица земли.

В годы Великой Отечественной войны в обороне города на Неве участвовали многие базарносызганцы. Например, Тагир Насибуллович Худобердин защищал Синявинские и Пулковские высоты, был свидетелем действия «дороги жизни».

Федор Гаврилович Фокин воевал на подступах к крепости Шлиссельбург. Во время боев был ранен, но вылечившись, снова отправился на фронт.

Иван Алексеевич Диков воевал в составе Волховского фронта в подразделении связи. Вспоминал не только о голоде и холоде, но и том, что вода в окопах и землянках стояла и зимой и летом.

Августа Федоровна Полькова служила в одном из вспомогательных подразделений, расположенном в самом городе. Насмотрелась всякого, но больше всего, как говорила, молодой девушке было жалко детей. С Ленинградом у нее связано и то, что здесь она нашла свою любовь.

Владимир Федорович Новизнов был водителем студебеккера. В составе 315 артиллерийско-гаубичного полка, находящегося в районе города Остров, он прорывал блокадное кольцо с внешней стороны.

Анатолий Григорьевич Лукашин вспомнил, как в один из зимних дней 1942 года он смог открыть дверку своего ЗИСа, на котором возил снаряды, а подняться в грузовик уже не смог. Ослабел от голода. После госпиталя наш земляк был направлен в 38 гвардейский  минометный полк, где главными боевыми орудиями были легендарные «катюши».

Оказавшись в блокадном кольце, в первую военную зиму мать и четверо детей, семья Николая Мартыновича Флейшмана, пережили тяжелые времена. Осенью 1941 года женщина еще ездила за город, искала на полях не выкопанную, промерзшую картошку. Все-таки прибавок был... «До сих пор в глазах стоят улицы, занесенные сугробами, замерзшие люди и ни одного живого существа на них. Я говорю о кошках, собаках, голубях, которых раньше было великое множество. Съели. До сих пор не знаю, чем топились мы, что ели, как выжили.

В городском районе, где располагался дом, в котором мы жили, строения в основном были деревянные. Особо больших заводов и фабрик там, кажется, не было. И все равно доставалось жителям от бомбежек и артобстрелов. Недалеко от нашего дома была детская больница. Там лечилась моя сестра. Только выписали ее оттуда, глянь, через несколько дней от здания остались лишь дымящиеся развалины», - вспоминал базарносызганец.

А потом им повезло. Весной 1943 года детей вместе с матерью, которая от голода была уже в крайне тяжелом состоянии, через Ладожское озеро вывезли в поселок Удачный, а затем на поезде отправили в глубокий тыл. В пути заболела тифом мать, дети попали в детский дом, где по выздоровлении ей их все же удалось отыскать. А от отца с тех самых первых дней войны нет никаких известий.

Об этом в нашей семье редко говорилось. Мой отец, Владимир Андреевич Смирнов, уроженец города Колпино, что под Ленинградом, тоже пережил тяготы блокады. Его родители пережали сюда из смоленской деревни Зюськино и стали работать на Ижорском заводе.

Папа был еще маленький, поэтому знал об этих событиях только со слов матери и отца: Варвары Федоровны и Андрея Фомича. Зимой 1942 года семьи некоторых работников предприятия, в том числе и моих родных, эвакуировали по льду Ладожского озера. Папа, его родители, брат и сестра попали в Свердловск, где жили до конца войны. Во время переезда, заболев, умерла и была похоронена на одном из сибирских полустанков его другая, старшая, сестра – Валентина.

Война в какой-то степени коснулась многие российские семьи. События в городе на Неве – судьбы моего отца.